*** ГОЛОС РЫБЫ ***
Выставка чёрно-белой фотографии
ЕЛЕНЫ АГАФОНОВОЙ из Санкт-Петербурга.
КОГДА: вт 7 мая – пн 13 мая 2013 г.
ЧАСЫ РАБОТЫ: вт-сб 10:00-18:00; вс 12:30-18:00; в пн 13 мая выставка закрывается в полдень (12:00).
ГДЕ: Changing Spaces Gallery, 6-16 King Street, Cambridge CB1 1NL
Со всеми вопросами просьба обращаться к Анне Баске по электронной почте: annabasca@googlemail.com
—
ПРИЧУДЛИВЫЕ ВЕТВИ РАЗВИТИЯ ФОТОГРАФИИ – СЮРРЕАЛИЗМ ИЛИ МИСТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ?
Нынешняя художественная фотография имеет по крайней мере одно явное преимущество по отношению к своим старшим братьям (живопись и пр.) – в фотографической вселенной все еще сохраняется мощный ресурс для дальнейшего развития. К частным деталям этого ресурса относятся огромная информационная емкость снимков, которая используется лишь зпизодически, а так же возможность неожиданных творческих находок, можно сказать, незнакомых миров.
Елена Агафонова неоднократно предъявляла зрителю фотографии, казавшиеся странными и даже причудливыми. Перед нами недавно отснятая в Англии серия работ.
Вот программный, прямо-таки – манифестный снимок серии, сделанный в графстве Эссекс. Средневековая готическая церковь, надо думать, англиканская. Вид у здания заброшенный, необитаемый, и внутри, как и полагается английской готике, наверняка водятся привидения. Архитектурная составляющая сюжета, сама по себе, готовит зрителя к мистике и романтике. Но это – второй план фотографии и сущая мелочь по сравнению с тем, что творится на первом плане. А там, на лужайке перед церковью, приземлилась то ли из космоса, то ли откуда еще похуже, гигантская, невообразимых размеров рыба. Мы конечно знаем, что рыбы больше дома не бывает, что это, как говорится, просто «так снято». Но эмоциональное зрительное восприятие упорно и успешно убеждает нас, что рыба настоящая, действительно огромная. И в том, как этот эффект достигается, стоит разобраться.
Агафонова любит основательные, прочные композиции. В данном снимке рыба опирается на всю нижнюю кромку кадра, от угла до угла, а контур спины напоминает очертания холмов, основных элементов английского ландшафта. По сравнению с церковным зданием рыба выглядит куда более массивной, и отсюда впечатление, что она обладает непомерной тяжестью. Сдвинуть ее с места не сможет никакая сила. Но фотографу этого холмоподобия мало. Контур спины вместе с наклонными линиями торцевых стен здания намечает еще две композиционные линии – диагонали, которые, образуя косой крест, окончательно фиксируют всю композицию кадра. Получается композиция не просто прочная, а какая-то неколебимая, фундаментальная, и это создает ощущение непререкаемой достоверности объекта. Такова магия композиции.
Рыба – сквозной персонаж серии, она присутствует на многих кадрах, и, словно бы, что-то ищет. Что это за рыба? Формальный ответ прост – это лещ, для своей породы крупный. Мертвый, копченый, сушеный, казалось бы – мертвее не бывает. Но в это почему-то не верится. Слишком уж упругими и подвижными кажутся ее бока под броней чешуи, а взгляд у нее живой и любопытный, и выражение, с позволения сказать, лица – саркастическое и даже ехидное.
Есть в этой серии и другие персонажи, не менее интересные, чем рыба. Например, собака. Собака сторожевая, изрядная, в общем – баскервильская. Вообще-то она – скульптура, но сказать про нее хочется не «скульптура собаки», а «каменная собака». Персонаж замечательный, настолько, что Агафонова посвятила ей специальный кадр, возможно, один из лучших в серии. Вот сидит эта собака на своем постаменте и с предельным сторожевым вниманием следит за чем-то, для нас невидимым, происходящем на пустыре. Даже глядя на нее со спины, мы чувствуем, что она многое помнит. Лязгающие металлом рыцарские бои, красочные шумные праздники, трупы чумных эпидемий, изнурительные войны, публичные казни и крестьянсакие свадьбы – всего не перечислить.
Как и в случае рыбы, трудно сказать про эту собаку – живая она или мертвая?
А вот они, рыба-лещ и собака, уже встретились, и у них появился третий компаньон, явно родственный им обеим, – надмогильный кладбищенский ангелочек. На другом снимке рыба, лежа на массивном суку, присматривается к иссохшей, омертвевшей коре дерева, и в их фактуре тоже обнаруживается родство.
Так постепенно, от снимка к снимку, Агафонова показывает нам специфическую, причудливую и беспокоящую сознание форму бытия, некую область между мирами живым и мертвым, где мертвые предметы живут живой жизнью. И теперь становится понятным, что ищет рыба-лещ на снимках – собратьев по этой странной и, вообще говоря, достаточно трагичной форме бытия. Понятно, что эта форма существует лишь в фотографической реальности, а не в нашем физическом мире. Но ведь фотограф затем и живет на свете, чтобы создавать фотографическую реальность, в которую может заглянуть зритель.
Несмотря на определенную причудливость серии, ее снимки не кажутся придумками фотографа, а выглядят совершенно естественными, и это – признак творческого здоровья.
В Англии терпимо и даже с уважением относятся к разным чудачествам. Когда Елена Агафонова заходила в паб и заказывала сразу две большие кружки пива, это не привлекало внимания. И даже когда она выкладывала на стол здоровенную сушеную рыбину, никто не удивлялся. Но как только выяснялось, что вторая кружка заказана именно для леща, и он оказывался вовсе не закуской, а полноправным собутыльником и собеседником, тут уж все глазели, не стесняясь. А после того, как из сумки извлекалась фотокамера и лещ со своим пивом превращался в фотомодель, публика воспринимала происходящее, как театральное представление. Англичанам нравится эксцентричное поведение.
Когда человек сталкивается с чем-либо необычным, у него появляется желание пристегнуть новое к чему-то известному, и в связи с данной серией некоторые зрители заговорили о сюрреализме. Возможно, здесь скорее идет речь о мистическом реализме, хотя до сих пор этот жанр был известен только в литературе. Впрочем, присваивание этикеток – занятие “на любителя”, и мы предоставляем его в данном случае всем желающим.
Наль Подольский
